_730x450_2f7.jpeg)
У Катерины муж запил, да так крепенько. Соберутся мужики у конторы. И давай кто во что горазд. Анекдоты травят, байки рассказывают. А потом по домам расползаются на карачках.
По-всякому баба боролась: и ругала, и ревела, и веником колотила. А Коляну сон часто снился: будто глаза он открывает, а у кровати Марь Павловна сидит:
— Лечить я тебя, зять, пришла, распоясался, говорят, ты очень, жена плачет, дети страдают.
Да по мордам Колю, хлопушкой по мордам. Хлестко так и обидно. Заплакал Коля:
— Чего слезы льешь, выпить хочешь? — спросила Катерина.
— Нет, мамака твоя приходила, побила вот меня!
— Ну вот, ты и матери покоя не даешь, лежать ей в земле спокойно, от трудов праведных отдыхать.
Этак с полгода не пил мужик-то. Все чего-то дома делал. Руки у него золотые.
Прошло полгода, подзабылось все. Он рискнул, погулял с мужиками. Ночью в туалет приспичило. Рукой вокруг шарит, а теща-то рядом лежит — в мохнатой своей безрукавке и хлопушка наготове. Заорал Колян, а звука нет, и все — сознанье потерял. Утром встал. Голова болит, а на щеках следы от хлопушки — от мухобойки.
…Лет десять прошло, нашел Коля в чулане жилет тещин проклятый и шапку, которую теща носила. Схватил в охапку и в бане сжег, даже мухобойку не забыл.
Пошел к мужикам, хорошо погулял. А теща, безобразница, к нему в постель голая пришла:
— Я теперь, Коля, так и буду к тебе ходить, сжег ты мою одежду, терпи теперь.
Опять Коля бросил пить.
Да ну ее, эту тещу, ведь с того света не приходить было, ох и дотошная. И Катюха в нее, такая же озорная.
Утром жена говорит:
— Ты, Коля, пил бы по-человечески, в праздники, в выходные, так пивком когда разговелся, и мама спокойно бы лежала. Легко ли ей с того света тебя навещать?! Запоями не пей, да с мужиками не связывайся!
И ведь полегчало мужику. Выпил чуть-чуть, пельменей поел — и спать возле телевизора. Дома тишь да гладь, люди уважают, и Марь Павловна отдыхает себе.
Оказывается, везде мера нужна.
